Коэффициент подлости - Страница 69

— Завтра утром я уточню, куда делось ваше письмо, — продолжал подполковник, — и завтра приеду к вам на дачу, чтобы мы наметили конкретный план действий. На звонки обычного телефона не отвечайте. А машину загони в гараж, Женя, чтобы никто не знал, что вы в доме. Предупреди близких, оставшихся в городе, что ты уезжаешь на дачу, пусть тебя не ищут.

Чупиков развернул автомобиль в сторону управления.

— Я не совсем понял, куда ты уходил сегодня утром, — решил вдруг уточнить подполковник. — Ты ведь, кажется, выходил из дома?

— Да, выходил. — Резо не хотелось говорить на эту тему.

— Давай договоримся так, — посуровел лицом подполковник, — если ты начнешь что-то скрывать, темнить, нам лучше ничего не предпринимать. Твои тайны помешают эффективной работе.

— Я ничего не скрываю. Я пошел к своим знакомым грузинам.

— Прекрасно. Этого ты нам не говорил. Что там произошло?

— Мне отказали, — нехотя признался Резо, — дали деньги. Большую сумму. Узнали для меня телефон адвоката. Но сказали, что не могут помочь.

— Почему?

— Я не могу говорить. Это не только моя тайна.

— Тайны бывают в книгах. У нас трупы, — зло заметил обернувшийся подполковник. — Почему они тебе отказали?

— Их предупредили, — нехотя сознался резо, — собрали по городу всех самых авторитетных грузин и предупредили, чтобы они не вздумали мне помогать.

— Вот это уже совсем плохо, — задумчиво сказал Демидов. — Значит, работают на высоком уровне. Это вам не Брылин с Рожко. Это совсем другой уровень, совсем другие люди.

— Хочешь отказаться? — спросил Чупиков. — Может, нам просто помочь ему уехать в Грузию и забыть обо всем?

Что-то в голосе друга не понравилось Демидову. Он хмуро взглянул на него.

— Ты сколько лет меня знаешь? — зло спросил подполковник.

— Ладно, — улыбнулся Чупиков, — я просто предложил. Считай, что я этого никогда не говорил.

— Вы думаете, у нас что-нибудь получится? — упавшим голосом спросил Резо.

— Обязательно получится, — заверил его Чупиков. — Раз сам подполковник Демидов взялся за это дело. Хотя, честно говоря, у нас пока так мало шансов, что я не удивлюсь, если сработает второй вариант.

— Какой второй вариант? — не понял Резо.

— Когда прозвучат контрольные выстрелы, — очень серьезно ответил Чупиков и прибавил скорость.

Рассказ двенадцатый

Я не поверил самому себе, когда услышал ее голос. Это была Алена. Неужели всю ночь она просидела у моей постели? Всю ночь? Я обернулся к ней.

— Ты была здесь? — спросил я ее своим чужим голосом.

— У тебя изменился голос, — сказала она, — и ты сам изменился. Сильно изменился.

— Разве можно измениться за одну ночь? — удивлённо спросил я и снова взглянул на себя в зеркало. — Кажется, ты права, — признался я, — никогда бы не поверил, что могу так измениться.

У меня поседели и будто встали дыбом волосы. Глаза стали уже, щеки отвисли вниз, нос заострился. Я другой человек. Всего за одну ночь.

— Как ты здесь оказалась? — спросил я, все еще ничего не понимая.

— Я позвонила ночью, чтобы предупредить тебя насчет оформленных документов. Но мне сказали, что тебе плохо и у тебя врачи. Они спросили, кто говорит, и я сказала, что бывшая жена. Тогда они мне все рассказали, и я решила сюда приехать. Тебе было очень плохо. Ты что-то кричал, плакал, дергался. Рядом находились врачи, которые успели к моему приходу сделать тебе успокаивающие инъекции. Я позвонила Андрею и сказала, чтобы он побыл с детьми. А сама осталась с тобой.

Она говорила это таким тоном, словно уже много раз так делала. Я вспомнил, что она никогда раньше не была в моей квартире. Вспомнил, что в комнате у меня висит большая фотография, где я снят вместе с Игорем. Раньше на карточке нас было трое, но я отдал ее фотографу, чтобы он заретушировал Алену. Во-первых, сразу после развода я не хотел даже слышать о ней. А во-вторых, ко мне иногда приходили посторонние женщины, и мне не хотелось каждый раз объяснять, кто именно изображен на снимке. Представляю, что испытала Алена, когда увидела эту фотографию.

— Ты не спала всю ночь? — спросил я, чтобы скрыть свое смущение.

— Ничего. Со мной ничего не случится. Мне нужно было съездить домой, чтобы Андрей мог отлучиться за билетами. Но его мама согласилась остаться с детьми, пока я сижу с тобой.

— Мне уже лучше, — сказал я, повертев головой. На самом деле в голове у меня стоял тяжелый гул, словно ночью меня били молотом по черепу.

— Тебе нужно лежать — сказала она, — врачи считают, что у тебя был нервный срыв.

— Мне кто-нибудь звонил?

— Нет. Иди ложись.

Я только сейчас вспомнил, что стою в одних трусах. Странно, но я испытал нечто похожее на смущение. Хотя напротив стояла моя бывшая жена, видевшая меня в таком виде не один раз. Наверно, отношения мужчины и женщины — это самое сложное, чему мы учимся всю жизнь. И чему никогда не можем научиться. Мне было стыдно, что я стою перед ней раздетый. И стыдно за фотографию, которая висела на стене, за ее спиной.

— Мне нужно уйти, — упрямо сказал я.

— В таком виде? — ужаснулась Алена. — Ты с ума сошел. Иди ложись, через час приедут врачи. И потом, тебе уже звонили вчера вечером несколько раз с работы. Наверно, позвонят сейчас еще раз.

— Кто звонил? — Я резко выпрямился и чуть не упал. В голове пошел звон.

— Не знаю. Спрашивали, где ты находишься, а я сказала, что тебе плохо. Тебе как раз в это время делали укол.

Значит, уже звонили с работы… Я перевел дыхание. Мне нельзя оставаться дома. Нельзя оставаться здесь. Нужно срочно уходить. Раз меня ждали у моей двери, значит, хотели убрать именно здесь. Виталик попал случайно. При воспоминании о Виталике у меня заныло сердце. Но я дал себе слово держаться. Когда все закончится, тогда и буду плакать. А пока нужно все это выдержать.